Бывший заместитель главного редактора «Красного знамени» объяснил газете Moskauer Deutsche Zeitung, почему исчезла «КЗ» Выходящая в Москве на двух языках Moskauer Deutsche Zeitung (Московская немецкая газета) заинтересовалась судьбой «Красного знамени». И удовлетворила этот интерес в беседе с бывшим первым заместителем главного редактора газеты по развитию Борисом Сурановым. К сожалению, интервью вышло как раз только на немецком языке, но Google был нам в помощь, после которой, конечно, не могло обойтись без творческой обработки полученного перевода. Впрочем, итог нашей работы заверил сам интервьюируемый. Россия — точно не рассадник медиа-полифонии. В частности, в провинции органы государственной власти контролируют практически всю прессу. Что происходит с газетой, которая позиционирует себя независимой и критической? Рассказывает журналист Борис Суранов, работавший в такой газете — «Красное знамя» — на российском Севере, в Сыктывкаре.   — Господин Суранов, позвольте нам рассказать историю с конца. Шесть лет вы являлись заместителем главного редактора газеты «Красное знамя». Газета публиковала громкие разоблачения в области распределения доходов и требовала от власти ответственности. Прошлой осенью газета была закрыта. Под давлением «сверху»? — «Сверху» были попытки контролировать нас. Но в конечном счете это было самоубийство. — Что вы имеете в виду? — Шесть месяцев назад здесь, в кофейне «Cafeshion», где сейчас сидите вы и я, происходил разговор между мной и главным редактором. Тогда он сказал мне, что московский предприниматель, владелец контрольного пакета акций газеты, несёт потери, которые становятся слишком большими, поэтому они решили оставить только сайт. Надо сказать, что мы всегда жили непросто. Но в тот момент весомую роль сыграли санкции. — Как бы вы охарактеризовали газету? — Это была единственная свободная, независимая и профессиональная газета в Республике Коми. Анклав хорошей журналистики. — Как можно в 21 веке существовать с именем «Красное знамя»? — Газета была основана в 1918 году. До Второй мировой войны она была переименована в «Красное знамя» (на самом деле в 1955 году – прим.ред.). С конца Советского периода она находится в частных руках. Газету купил бизнесмен из Москвы, у которого были свои собственные экономические интересы в нашем регионе. Я был принят на работу в 2008 году. Никто не вмешивался в редакционную политику. У собственника было только одно требование. — Какое? — Мы не должны были слишком много наезжать на Путина. Но делать это было бы бессмысленно в любом случае. Путин далеко. Это была не наша тема. — Что же отличало вашу газету от других местных газет? — Ключевое слово для меня «баланс». Мы никогда не были односторонними, у нас всегда публиковались разные точки зрения. И когда у нас есть газета, издающаяся один раз в неделю, мы не считали своим долгом в эпоху Интернета о чём-то просто сообщать. Мы хотели анализировать, интерпретировать, узнавать бэкграунд, практиковали критический подход. Наша сила была в журналистских расследованиях. Если все другие только как бы текут «над», то появляется потребность в альтернативных источниках. — Кто были ваши постоянные читатели? Бабушки и дедушки. Мы имели тираж 10 000 экземпляров. Из них 8000 распространялись по подписке. Большинство подписчиков сохранили доверие к газете с советских времен. Это было также фактором, который дал нам определенное влияние в других отношениях. Подписчики – это пенсионеры, которые надёжно ходят на выборы. Я всегда говорил редакторам: когда вы думаете о том, как конкретно вам писать, всегда думайте о своих матерях. У нас был раздел с выдержками из блогов. В конце концов мы решили с ним закончить — просто в силу нашей целевой группы. — Какими публикациями вы гордитесь? — Мы опубликовали цикл материалов о том, как олигархи, которые в 2001 году пришли сюда, поставили «своего» губернатора. Эти истории добавили влиятельным руководителям республики немного нервозности. Или мы писали об утечке нефти на трубопроводе на севере региона. Её последствия должны были быть «спрятаны под ковер». Тогда мы отправили туда нашего человека и, таким образом, мобилизовали всех экологов. Для нашей газеты писали лучшие журналисты Республики Коми, потому что они могли реализовать себя. И у нас была сеть осведомителей, в том числе в высшем руководстве республики. Иногда нам поставляли информацию даже коллеги, ту, которую им не было позволено публиковать в своих СМИ. — О России мы всегда слышим, что критики находятся в условиях, угрожающих жизни. Власти хотят заставить замолчать? — Нас было не так легко атаковать. Было известно, что у наших владельцев в Москве есть люди, которые очень заинтересованы в том, чтобы получать представление о реальном положении дел в республике — за пределами официальных сообщений. Нас терпели. Это имело свои преимущества и с точки зрения взаимоотношений с местной властью. Нас можно было показать как фиговый листок: смотрите, мол, «Красное знамя» на нас постоянно наезжает, пишет, что мы мошенники, но ни один из нас не отрывает им голову. Так что у нас есть демократия! — Не было никакой цензуры? — Не так, как можно было бы себе представить. Никто не звонил, чтобы предотвратить публикацию или запросить изменения в тексты. Это не работает. Им было также известно, с кем они имеют дело. Я не особо церемонился. Я бы каждого, кто придёт ко мне с таким предложением, посылал на три буквы. — Но какие-то препятствия в работе были? — Они были на самом деле очень изобретательны. Местное телевидение показало фильм, в котором мы были представлены как пьяницы и предатели. Нас под предлогом продажи помещений выгнали из Дома печати в Сыктывкаре, и мы, под угрозой потери рабочих мест, укрылись тогда в типографии. Вреда хватало, и региональное правительство выдало кое-что ещё: четыре года назад основало «некоммерческое партнерство», которое стало выпускать клон нашей газеты — «Красное знамя Севера». Даже логотип был похож на наш. Это стоило нам много читателей и рекламодателей. — Чем вы сегодня занимаетесь? — Я веду фотостраницу о Республике Коми в Instagram и группу ВКонтакте, в которой уже около 30 000 человек. — Нет новых газетных проектов? — Нет, время газет закончилось. Они исчезают вместе с культурой чтения. Сейчас продаваться, на мой взгляд, могут печатные нишевые продукты типа художественных журналов тиражами в 500 экземпляров. У меня был подобный опыт в 80-х годах, в период газетного «Вудстока» во время Перестройки, когда я выпускал самиздатом рок-журнал. Люди были голодны до информации, и журналисты были реальной четвертой властью. Это продолжалось до середины 90-х годов, когда олигархи инициировали свои информационные войны. Сегодня люди перестали верить прессе. Журналистика в России дискредитирована. И не может больше говорить как четвертая власть.

Источник